Аффтор жжёт! Пиши исчо!

Хорошо, вечером опубликую, но она побольше, чем эта

Добавлено (03.08.2010, 22:00)
---------------------------------------------
Пришел домой. В течение двадцати минут выложу. Если кто-то ждет, оставайтесь на связи

Добавлено (03.08.2010, 22:18)
---------------------------------------------
Лера.

Я стояла и смотрела, как он плакал. Такой сильный и неприступный всегда…но это были особенные слёзы. И я его очень хорошо понимала. Я до сих пор отчетливо помню потерю отца, и если бы кто-нибудь знал, как мне тяжело каждый раз садиться за руль… Не пойму, почему я вспомнила именно об этом, глядя на Макса…Он простоял у могилы около 15 минут, затем присел, достал бумажку, что закопал немного ранее, прочитал и сунул в карман. Постоял еще немного и сказал:
-Пошли.
И сделал то, чего еще ни разу в жизни не делал. Взял меня за руку. Так мы и ушли – вместе. Кладбище – место очень необычное: несмотря на то, что под твоими ногами – сотни гробов, ты не чувствуешь себя некомфортно, не боишься ничего, лишь ощущаешь душевное умиротворение и чувствуешь, как одинокая ностальгическая слеза катится по щеке…Светлая скорбь. Мы уходили вместе.
Макс так ничего и не сказал. Мы дошли до машины, он грузно сел и молча уставился в зеркало заднего вида. Я тихонько повернула ключ и тронулась. Дорога была ухабистой, нас постоянно трясло. Выехали на полосу. Тут он заговорил:
-Лер…Всё, что сегодня произошло…Это я виноват. Ты не должна была столько испытать. Только из-за меня. Это мои проблемы. Прости…
-Макс, ну что ты. Всё хорошо. – Я, конечно, не ожидала, что обычный день я проведу вот так, переживая кошмары разного рода. Но сказать, что буду вспоминать этот его с отвращением, тоже не могу. К тому же, я чувствовала, что он далеко еще не закончился.
-Как ты думаешь…Что вообще происходит? Что-то нереальное. Что ты видела перед тем, как начался пожар?
-Просто хлопок…потом пошел дым. Люди стали выбегать из дома, махать руками, кричать, кто-то сказал, что взорвался газ, кто-то говорил об электропроводке. Выглядело это достаточно прозаично, без мистики. Но самое главное: ты что там видел? Почему не убежал сразу?
Макс молчал с минуту, потом буркнул:
-Не думаю, что ты хочешь это услышать…было страшно. Я думаю, на сегодня хватит кошмаров. Поехали скорей домой, пока не стемнело.
Мы выехали из города. Дорога, как и прежде, была пуста – ни машины, ни души. Вдали виднелась жаркая дымка. Солнце постепенно садилось.
-Макс…
-Да?
-Знаешь…Я раньше думала, что отношусь к тебе только как к другу. Но сегодня…Я посмотрела на тебя по-другому. Впервые в жизни, наверное.
Мой спутник оживился, встрепенулся, но в тот же момент залился краской. Уж кто-кто, а я знала наверняка, что он ко мне испытывает. И я, кажется, начинаю испытывать то же самое. Гораздо сильнее, чем к Игорю, который меня изрядно достал. Сволочь…
-Лера…Я поцарапал тебе машину. Когда менял колесо. Извини. Я не хотел. –Макс говорил таким тоном, как будто думал, что из-за царапины на машине я его разлюблю. Так…какое колесо?
-Макс, о чём ты? Какое колесо?
Он молчал.
Я остановилась. Пыльная обочина. Вышла из машины, обошла, открыла багажник. Там бардак – инструменты, тряпки и внизу – не зафиксированное колесо. Распорото так, как будто огромным ножом. А я-то думала, что мне приснилось…
-Почему ты не сказал мне, что всё было на самом деле?!
-Я не хотел тебя пугать. Ты так сладко спала потом, я не посмел. –Какой же он хороший.
-Но Игоря не могло быть там. Просто не могло. Не в багажнике же он сидел.
Рука машинально потянулась к карману джинсов. Достаю телефон, ищу номер Игоря. Набираю. Идут гудки. Сбрасывают.
Набираю снова. «Абонент не отвечает или находится вне зоны действия сети. Оставьте сообщение после звукового сигнала», - Пропищало в трубке. Оставить, что ли, ему сообщение…
-Привет, Игорь. Это я. Прости, что не сказала тебе. Ну, что я уехала. И знаешь…Мы больше не можем быть вместе. Я думаю, нам надо расстаться.
Еще немного подумала и захлопнула крышку телефона. Хватит с него.
-Ну что там?
-Он не отвечает. И, наверное, я не очень хотела, чтобы он ответил.
Перед глазами пронеслись все события моего утра: скандал, дурной сон, негодование и размолвка. Концерты Игорь устраивал постоянно, поэтому не стоит заострять на этом внимания. А вот сон…Он требует особого рассмотрения. Я ушла в себя.
Стою на улице в лёгком платье. Вечер. Чувствую, что собиралась на свидание, причем на первое свидание. С кем? Не помню…Или не знаю. Иду по городу. Знакомые здания прибавили в высоте и превратились в небоскребы. Между ними были протянуты провода, на которых висели различные знаки и таблички с надписями: «Вечер», «Телефон», «Электричество – не дотрагиваться», «Время не ждет» и прочие. Знаки были уж совсем непонятными. Иду. Чувствую, что опаздываю. Вокруг много часов – электронных, механических. Их так много, что куда не брось взгляд – везде часы. Некоторые Приколочены друг к другу; у некоторых кривые стрелки. Снуют люди, лиц разобрать я не могу. Иду дальше, выхожу на огромную просторную площадь, посреди которой установлен гигантский фонарный столб. На нем тоже табличка: «Для свиданий». У столба стоит человек. «Меня ждет», - подумала я и устремилась туда. Иду, никак не могу дойти, такое ощущение, что площадь растягивается. Перехожу на бег, мешают каблуки. Тут человек разворачивается ко мне лицом. Это был мой отец. Совсем молодой, красивый такой. Я его таким и не видела никогда. Он машет мне рукой и исчезает, растворяясь в воздухе. Я кричу: «Папа, папа!». Бегу. Его нет. Озираюсь по сторонам. Все осталось на своих местах. Обращаю внимание на табличку. Надпись изменилась с «Для свиданий» на «До свидания».
-Лера, ты как?
Очнулась.
Стою на дороге, пыль, вечер, рядом Макс. Странно, я никогда прежде так глубоко не погружалась в воспоминания, тем более в сны.
-Знаешь…Я думаю, нам надо серьезно поговорить. – Поворачиваю ключ влево, глушу мотор. – Кажется, всё происходящее связано. У тебя кошмары – и у меня кошмары, у тебя видения – и у меня тоже. Это ненормально. Что еще ты видел сегодня?
-Многое…
-Что за тётя, Макс?
-Я её племянник. Точно не знаю, какие у нас родственные связи, мама мало рассказывала, а всё, что я помню, давно осталось в детстве. –Он судорожно вздохнул. –Не пойму другого – что ей от меня нужно. Кроме того, не пойму, что ей нужно от тебя. Никогда не верил в потусторонние силы. Теперь даже не знаю, что думать. Видишь бумажку? –Макс вытащил из заднего кармана брюк смятую квитанцию. – Как это объяснить, я не знаю. Там стихи, и они меняются постоянно. Вот, смотри, – он протянул мне бумажку.
Я развернула её. Квитанция. Квартплата, обычное дело. Две тысячи пятьсот рублей за услуги ЖКХ, июнь.
-Что ты мне дал?
-Переверни.
Переворачиваю. Нигде ничего не написано, только измята бумажка сильно и испачкана.
-Макс, я не понимаю…
Он выхватил квитанцию.
-Пусто. Не может быть. Там были стихи. Веришь?
-Конечно верю…
-Не поддается объяснению. Ну и черт с ней. –Макс сложил квитанцию и порвал на мелкие кусочки. Я видела, как ветер разнес их по траве и долго игрался с ними, унося все дальше и дальше от нас.
-Мне кажется, что это просто долгий и неприятный сон.
Он вплотную подошел ко мне. Посмотрел в глаза. И поцеловал. Горячо и долго. Я не сопротивлялась, поймав себя на мысли, что мне очень приятно. Что я хочу, чтобы эти моменты длились вечно. Я чувствовала, как трепетно бьётся его сердце, как он напрягся, будто боится, что вот сейчас я его оттолкну и дам пощечину. Что ты, глупенький…Я ждала тебя. И теперь я с тобой. И всегда буду с тобой.
-И часто ты это проделывал в своих снах? – Ехидно спросила я.
Макс немного отшатнулся, потупил глаза и тихонько, с иронией, произнес:
-Я еще и не такое проделывал. –Улыбнулся.
Я всегда знала, что он меня любит.
…
Вечер подобрался вплотную, опускались сумерки. Макс по-прежнему был рядом – сидел справа и активно мечтал. Поцелуй дал нам сил и уверенности в том, что беда позади, что за следующим поворотом – наш с ним родной город.
Наш с ним родной город…Одна школа. Все 11 классов мы просидели бок о бок, я помогала ему с математикой, он мне – с русским и литературой. Делился едой и деньгами. Защищал от хулиганов. Боже, как я их ненавидела! Особенно Витьку Толстоганова. Большой, противный до ужаса, вонючий, так и норовил дернуть за юбку или за волосы, а потом тупо поржать перед своими дружками и сказать какую-нибудь гадость. Макс врезал ему однажды так, что у Витьки аж слезы сами брызнули из глаз, а за ними кровь – из носа. Мне было приятно то, что Макс заступился за меня. Ему, правда, потом Витины дружки в драке сломали руку, но мужчину шрамы только украшают. Так я тогда думала.
С появлением в моей жизни Игоря представления о мужчинах изменились. Шрамы не украшают мужчину, а душевные шрамы – и подавно. Из кролика мой избранник превратился в удава – виной тому тяжелое расставание с его бывшей большой любовью, Ольгой. Я толком не знаю, что та самая Ольга сделала, но поранила они Игорю сердце настолько, что тот навсегда закрылся от женщин. Впрочем, это не помешало ему использовать меня, но теперь, теперь – никогда не подпущу его даже на сто шагов. Мимолетное увлечение – не чета настоящей любви…Той, что зреет годами. Макс наверняка думает, что у нас с Игорем всё хорошо. Я никогда не рассказывала ему о подробностях личной жизни. Однажды только обмолвилась, что, наверное, выйду за Игоря. Вы бы видели его лицо! Буркнул только: «Желаю счастья» и замял тему.
-Лера?
-Ой. Прости, я задумалась. – Макс смотрел на меня так, будто сейчас набросится. – Останови машину. Пожалуйста. Я должен что-то тебе сказать.
Нажимаю на тормоз. Тихо останавливаюсь.
-Лера, я люблю тебя.
…
Было тихо. Тихо и сладко. Сладко испытывать те моменты неудержимой и подлинной страсти, той любви, той готовности отдать себя полностью и не бояться не получить взамен того, кого любишь. Того, с кем готова идти по жизни. Всегда. Воспоминания уносились прочь, стирались в темноте и расплывались прозрачными пятнами, не оставляя и следа своего присутствия. Я чувствовала, что я счастлива. Макс, думаю, чувствовал то же самое. Каждое его движение передавалось мне тысячекратным теплом неподдельной любви, заставляло меня растворяться в удовольствии, забывать о наружном мире, который никогда не проникнет в другой – наш с ним мир. Никому не отдам. Никогда.
…
Дорога. Ночь.

Неимоверными усилиями мы оторвались друг от друга, привели себя в порядок и продолжили путь. Макс выпустил меня из своих объятий только под условием, что по приезду домой он снова меня в них заключит и не выпустит до самого утра. Я была совсем не против такого развития событий. Если бы им было суждено сбыться.
Ночь давно опустилась на землю, перекрасив пейзажи на свой манер. Лес стал черным и недружелюбным, непроницаемым настолько, что не было видно ничего, кроме крайних деревьев – дальше чернота. Небо было зловеще синим, будто пролитые чернила. И пустота. Нет звезд. Нет никакого шума, кроме монотонной работы двигателя. Недружелюбный мир. Кажется, что сейчас откроешь дверь – и темнота зальется внутрь, и заполонит всё, уничтожая маленький теплый мирок внутри.
Макс заснул. С него, думаю, хватило на сегодня впечатлений. «С меня – тем более», - подумала я и зевнула. Боже, как я устала! Скорей бы добраться. Мелькнул километровый знак «44».
Знак «44».
Всего-то половина пути! Меня постигло разочарование. Как долго еще…! Но вместе с разочарованием в душу забралось еще что-то, причем нагло забралось. С иголочкой. И начало там, внутри меня, этой иголочкой колоть. «Вспомни…Вспомни…», - отдавались в голове её уколы. «А что я должна вспомнить?», - недоумевала я. Ты, нечто! Вон из моей души! У меня отныне всё хорошо, а твои жалкие потуги испортить мне настроение смешны и ничтожны. Вон!
В поле зрения попал аварийный знак. Сбавляю скорость, еду тише. Вдалеке видны какие-то люди – дальний свет фар выхватил их из черноты. «Надо же, по этой дороге кто-то ездит», - пронеслось у меня в голове. Люди заметили машину. Выскочили на дорогу, стали махать руками и что-то кричать. Под колесом что-то хрустнуло. Было похоже на стекло или пластик. Останавливаюсь, слышу крики: «Помогите, тут беда». Не буду трогать Макса, он крепко спит. Глушу мотор, выхожу из машины. Ко мне сразу же подбегает женщина и срывающимся голосом говорит:
-Ради Бога, помогите нам. Мы разбились, вторая машина в кювете. Там…Люди.
И…кто-то живой. Они зовут на помощь.
Иголочка внутри меня превратилась в длинную спицу. Стало совсем беспокойно. «Вспомни…».
- А скорую вызвать?...
-Дорогая, какая скорая, тут сто верст ей ехать, разве кто поможет. Умоляю, помогите! – голос сорвался в истошный вопль, смешанный с плачем. Макс проснулся, стал оглядываться по сторонам. Я находилась в некотором вакууме. Женщина взяла меня за руку и повела к обочине. Я не думая пошла за ней. На дороге стояла разбитая «Шестерка». Переднюю часть как снесло, не осталось ничего целого. Внутри плакал ребенок. Я начала всматриваться вдаль и заметила, что вместо деревьев в лесу стояли детские качели высотой с корабельную сосну. Они медленно раскачивались на ветру. Женщина плакала. Я не заметила, как по моим щекам тоже покатились слезы. «Вспомни…!» 44. Сорок четыре. Сорок четыре чего? Километра? Года?
В кювете за обочиной лежала белая «Волга», деформированная до неузнаваемости. Над ней, словно крест на могиле, зловеще возвышался бетонный столб с отколотым куском бетона. Изнутри торчали прутья стальной арматуры. Я машинально спустилась в кювет, аккуратно ступая вниз. Чувствовала, как будто когда-то уже так спускалась. Подбираюсь к «Волге». Тишина. Наверное, внутри все мертвы. Женщина сказала, что там есть живые люди…Обманула? Но зачем?
«Да вспомни же ты наконец!»
Подошла. Покрытой мелкой сеткой трещин измявшееся лобовое стекло было забрызгано кровью. На водительском сидении лежал, запрокинув голову назад, человек. Безо всякого сомнения, мертвый. Глаза широко открыты. Качели в лесу стали раскачиваться. Ветер усилился, завыл. Из воя сложился голос.
«Помнишь, как мы с тобой гуляли летними вечерами? Как ты смеялась, резвилась, дарила мне венки из одуванчиков, пересказывала книжки, что мама читала тебе на ночь? Я был счастлив в те минуты. Я верил тогда, что не зря живу, что пришел в этот мир, чтобы быть с тобой. Всегда быть с тобой. Но я ушел. Ушел…Прости меня, дочка.»
Отец…
Мертвым мужчиной за рулем разбитой «Волги» был мой отец. Темнота хлынула внутрь меня. Я оторвала взгляд от трупа. На лобовом стекле с обратной стороны было кровью выведено: «Прости.» Я закричала. Закричала так, что даже сама перестала себя слышать. В тот же момент земля под ногами исчезла, остатки «Волги» обрушились вниз сотней обломков. Я стояла. На качелях в лесу привязаны разноцветные ленточки. Ветер нещадно их треплет. Они отрываются и уносятся вдаль.
Я, потеряв связь с реальностью и зажав себе рот, чтобы перестать истошно орать, побежала к своей машине. Женщина, что вертелась вокруг «Жигулей», истекала кровью. Внезапно она выскочила прямо на дорогу и перегородила мне путь, приговаривая: «Дочка, видишь, как мне плохо. Помоги мне. Отцу ты все равно не смогла помочь.»
-Прочь, тварь!
Я кинулась вперед прямо на нее. Женщина вскрикнула, опрокинулась назад и с треском упала на асфальт, рассыпавшись тысячей капель крови. Я потеряла сознание.
…

Макс. Дорога. Ночь.
Сначала я не мог понять, где нахожусь. Вокруг сплошь темнота. Подумал сперва, что мы уже приехали, и я лежу в кровати, и начал искать её руками. Вместо желанной девушки руки нашли руль. Неужели я в машине? А где тогда Лера?
В реальность меня вернул истошный крик. Женский крик Я стал нащупывать ручку двери. Никак не мог найти. Лишь спустя полминуты она нашлась и тяжело подалась. Вылез из машины. На дороге лежала девушка. Я подошел к ней. Это была Лера. Без сознания. Прикладываю руку к шее пульс есть. Дышит. Вся одежда в мелких брызгах крови. Господи, что с тобой случилось, родная? Взял её на руки, Аккуратно понес. Уложил на заднее сидение, она, словно тряпичная кукла, расползлась по нему. Авария случилась? Нет, дорога пуста. Только из столба торчат прутья, будто кто-то его вспорол и пытался вытащить артерии, разорвать их зубами. Вспомнил о зловещем дыхании в спину. Днем, в чистом поле. Стало страшно. Сел в машину, завелся. Закрыл все двери на замок. Включил все лампочки в салоне. Нащупал выключатель магнитолы. Включил музыку. Стало немного спокойнее, ведь я вернулся в свой маленький уютный мирок, где нет тишины, есть Любимая и так много света…Только бы ты очнулась…
Взгляд упал на приборную панель. Бензина оставалось мало. Черт, что за напасть! Остается только один выход – педаль газа в пол, чтобы как можно скорее добраться до города. Надеялся на то, что на большой скорости бензина уйдет мало и что город близко. Еще раз посмотрел на Леру. Без сознания, но цвет лица живой. Всё будет хорошо. Погнал.
Как будем в городе – сразу в больницу. Я не могу рисковать твоей жизнью, любимая. Как жаль, что я ничего не помню…! Надо было заснуть, когда она в опасности…
Раздался резкий звук полифонической мелодии. Телефон? Не сбавляя скорости, я одной рукой начал шарить по карманам. Нету телефона. А что тогда звонит? Прислушался. Звонит где-то сзади. Телефон Леры. Притормозил. Посмотрел назад, вижу на полу кусочек света. Это дисплей телефона. Наверное, вывалился у неё из кармана. Лера по-прежнему без сознания, хотя мне хотелось верить, что она просто крепко спит. Взял телефон, откинул крышку. Вновь поехал.
-Алло?
-Лера!? Где тебя, сука, носит!? И что за фигню ты наговорила мне на телефон!?
-О. Ну здравствуй, Игорь.
Звонил её парень. Судя по голосу, он был крайне зол.
-Кто со мной говорит?
-Тот, кого уж ты точно не ждал услышать. – По моему лицу сама собой поползла ухмылка.
-Слышишь, ты! Я не зря ей сказал, что прирежу любого фраера, с кем бы она там не таскалась! А ну быстро, дал ей трубку!
-Она не хочет с тобой разговаривать. И никогда не будет.
-Ах вы, твари…Найду, обоих, рядом, вместе, в одной яме закопаю! Поняли!?
-Успокойся, Игорь. Ты – прошлое.
На том конце трубки раздавались звуки, похожие на стук стекла.
-Из-под земли достану…
-Тебе не страшно мне угрожать, скотина? Ты не боишься, что я, как найду тебя, тут же закопаю? Нет? Зря, дружок, зря!
Пыл Игоря заметно угас.
-Так вы…Заодно…Против настроились…Я буду звать на помощь…Вы ничего у меня не заберете…
Я вдруг понял, что значили те звуки из трубки. Он был элементарно пьян.
-У тебя и забирать-то нечего, пропоица. Пока. – Я захлопнул телефон и положил на сидение справа.
И хватает же у него совести! Вот уж сволочь так сволочь, я всегда это знал. Надеюсь, Лера уже его забыла. Как ты там, любимая? Оглянулся назад. Она немного поерзала, сделала какое-то машинальное движение рукой (похоже на запрокидывание волос), легонько улыбнулась и снова заснула. Спит. Как же хорошо с тобой…
Я держал по дороге около 90, стараясь не сбавлять скорость. Стрелка уровня заполненности бака предательски ползла к букве «Е». Скорее, скорее. На горизонте появились силуэты зданий и легкие очертания городского света. «Наконец-то», - радостно подумал и сбавил скорость. Однако в следующий момент радость улетучилась, вместо неё хлынула темнота.
На обочине торчал ржавый покосившийся знак «Клетино».

Добавлено (04.08.2010, 22:26)
---------------------------------------------
-Макс, где мы?
-Доброе утро. – Я обернулся и посмотрел на Леру. Как же она прекрасна… Ровные, словно отточенные, линии тела, струящиеся темные волосы. На меня накатила волна тепла. Я потянулся к ней и нежно поцеловал. – Мы, кажется, дома.
Лера стала оглядываться по сторонам. Утреннее солнце, пыльная улочка. Около деревянного дома навсегда припаркован ржавый «Запорожец». Грязно-зеленые деревья, желтые фасады зданий.
-Макс!
-Да, мы вернулись. Вернулись, будь оно всё проклято… - Бедная девушка. Сколько испытаний, она ведь всегда была такой впечатлительной. Не бойся, теперь я с тобой.
-Как мы…? Я ничего не помню. Мы ехали домой, и… - Внезапно её зрачки расширились. –Я видела отца. Он был мертв. Кажется…И он был за рулем…нашей машины. Нашей семейной «Волги». – Лера закрыла лицо руками. Плачет, понял я. Удивляться тому, что она видела, не стоит – мы и так оказались в самом пекле. В самой гнилой сердцевине чьей-то злой шутки. Шутки или ошибки… Отец Леры давно погиб, ей было 10 лет, ему 44. Я помню хорошо тот день, когда она пришла в школу с опухшими от слез глазами, в черном пиджаке и строгих черных же брюках. Помню, была тишина. Было опустошение. После похорон. Меня там не было, её отца я практически не знал. Только позже, когда мы сдружились, она, попеременно срываясь на плач, рассказала мне о самой страшной в её жизни трагедии. Он просто торопился домой. Шел сильный дождь, загородная дорога изрыта колдобинами, заполненными водой. Момент, яркая вспышка – навстречу выскакивает другая машина… Не выжил никто. От удара «Жигули» превратились в груду металла, машину её отца отбросило к обочине, она ударилась о столб и слетела в кювет.
Четыре трупа. В «шестерке» погибла семья. Он забрал их с собой. Лера очень тяжело переживала утрату отца, та рана жила в ней и продолжает жить и по сей день. И будет – вечно.
-Что ты видела?
-Он…просил у меня прощения. Макс, я не могу так жить. Мне очень страшно. – Она открыла дверь и вышла из машины. Я – следом за ней. Больше наш автомобиль – не друг нам, во всяком случае до тех пор, пока не раздобудем бензин. А я чувствовал, что не раздобудем. Город был пуст. Казалось, что полчаса назад на него сбросили атомную бомбу, и не осталось ничего живого.
Подошел к Лере, обнял. Она плакала у меня на плече.
-Не бойся. Все будет хорошо. Я вытащу тебя отсюда. Я так люблю тебя. – Обнимаю еще крепче.
Она молча прижималась ко мне. Внезапно из-за угла вывернул автобус и проехал по улице, вздымая клубы желтой пыли. Судя по номерной табличке, автобус рейсовый. Пропылил, остановился. Открылись двери. Вышли несколько человек. Стоят на остановке. Неподалеку я приметил старую вывеску: «Универсам». Эх, была не была! Голод страшно мучает, и Лере надо сменить одежду.
-Пошли до магазина?
-Пошли. Подожди, я только умоюсь, - Всхлипнула она и нехотя оторвалась от моего плеча. Подошла к покосившейся колонке, попыталась нажать на рычаг, у неё не получилось. Я подошел, помог. Брызнула кристально чистая вода. Вода…
-Максим! Пора домой!
-Мама, подожди! Еще чуть-чуть можно погулять?
Ответа не последовало. Наверное, она уже ушла с балкона – разогревать ужин. Почему она так рано меня зовет? Я еще не наигрался.
-Макс! Твоя очередь водить.
Саня выглядывал из-за угла дома и хитро улыбался. Попробуй догони этого бегуна! Но игра есть игра, я вожу и должен засалить кого-нибудь из этих прохвостов. Я обычно играл во дворе с ребятами постарше, но спуску никогда не давал: любая драка оставалась за мной, бегал я для своего возраста очень шустро. Ну, держитесь.
Побежал за Саней. Он мгновенно исчез за углом. Подбегаю, озираюсь – никого. Жарко до ужаса, пыльно. Вдалеке идет какая-то бабка с огромными тюками. Спокойно бегу вдоль дома, вдруг прямо позади меня выскакивает один из играющих пацанов и дает деру. Я устремляюсь за ним. Из земли торчал стальной прут. Спотыкаюсь, лечу в воздухе, падаю на живот. Резкая боль пронзила тело, слезы брызнули из глаз сами собой. Сразу же поднимаюсь, сначала на одно колено, потом на другое, встаю. Игра еще не окончена, а мама уже, наверное, заждалась к ужину. Попытался побежать и упал. Спрятавшиеся по двору мальчишки побросали свои укрытия и столпились около меня. «Макс! Ты живой?» - заботливо спросил Саня. Он хороший друг, никогда не подводит. И делится конфетами всегда.
-Да, я просто немного ушибся. Сейчас пройдет. – Снова встаю, смотрю на свои ноги. Обе разодраны до колена, бежит струйка крови. Тут я почему-то испугался. Видимо, вспомнил, что тетя говорила мне. «Нельзя, чтобы в рану попадала всякая зараза! Умрешь, вздохнуть не успеешь.» Закружилась голова. Я начал судорожно оглядываться и приметил водяную колонку на тротуаре. Поковылял, стараясь как можно быстрее добраться туда. На секунду показалось, что железный голубь на торце соседнего с моим дома шевельнулся. Наверное, это от жары и боли. Подхожу к колонке. Опираюсь обеими руками на рычаг и что есть силы давлю.
Лицо Леры заметно посвежело – прохладная чистая вода пошла ей на пользу. Я даже увидел в её лице некоторые черты спокойствия и безмятежности. Я же просто пережил воспоминание из детства. Беру её за руку.
-Ну что, пойдем?
Мы неспешно шли по тротуару. Улица немного оживилась: по дороге проезжали редкие автомобили, навстречу попадались люди, озабоченные повседневными проблемами. Я мог видеть это по их лицам. Все куда-то спешили. Часы на столбе показывали 10 часов. «Утро заканчивается», - подумал я. Миновали остановку. Снова подошел рейсовый автобус и выгрузил очередную порцию озабоченного люда, который в один миг куда-то исчез. Старый «ЛАЗ» продолжил свой путь.
Двери магазина, видимо, пережили не один катаклизм и не один грабеж: вираж потускнел и скололся, примитивный доводчик из тугой пружины безжизненно болтался туда-сюда, раскачиваясь маятником. Внутри пахло хлором, чистой одеждой и еще чем-то (такого запаха прежде я не встречал). На низком потолке, у самого входа, болталась огромная золотая клетка для домашних птиц. «Не иначе как для жар-птицы», - пронеслось в голове.
Лера осталась рассматривать стеллаж с одеждой: вот и хорошо, пусть выберет себе что-нибудь переодеться. Я пошел дальше. В продуктовом отделе – знакомый запах сырой курицы. Я снова вспомнил, что хочу есть. До невозможного хочу есть. Подошел к прилавку, выбрал себе завтрак: ломоть «Докторской».
-Продавец! Можно вас?
Из дверного проема выползла грузная тетка в заляпанном фартуке и нехотя, переваливаясь с ноги на ногу, пошла к прилавку.
-Мне двести грамм «докторской», пожалуйста.
-На кассу! – Гаркнула она, доставая из-под прилавка внушительных размеров нож. Мне стало некомфортно, и я поспешил отойти. «Два пятьдесят!» - крикнула тетка мне вслед. Я пошел к кассе. Полез в карман за деньгами, нащупал, вынул. И чуть не вскрикнул: в кармане лежала смятая, почти порванная, но целая квитанция на оплату квартиры. Та самая. Дрожащими руками я развернул её. На обратной стороне неровным почерком было выведено двустишие:

«Посвятивший время свету
Быстро найдет путь к ответу.»

И жирная точка в конце. Оно вздумало играть со мной. Лера! Я бросился в соседний отдел и столкнулся с ней. В руках у нее была стопка новой одежды.
-Макс, ты чего!
-Всё в порядке. Просто показалось вдруг, что ты очень далеко.
-Мы покупаем вот эти вещи. Хорошо?
Лера выбрала незамысловатый и удобный наряд: новая пара синих джинсов, белая майка и такого же цвета блузка. Она запрокинула волосы за плечи.
-Да, конечно. Отнеси их продавцу, пусть выпишет. – Я слегка погладил её по щеке.
Вместо кассы я направился в раздел хозяйственных товаров, пробежался глазами по полкам. Взял фонарь, упаковку батареек, складной нож, ручку, отнес продавцу. Он нехотя выписал мне товары, бросив на меня такой взгляд, будто я и не человек вовсе, а какой-то призрак. Вернулся на кассу, Лера протянула мне талон. Даю кассирше купюру, она спрашивает меня:
-Что это такое?
-Деньги.
-Нет. Это какая-то бумажка. Доллар, что ли? Вы что, спекулянт!? – Заорала она. –Я сейчас буду звонить в милицию! Нюра, а ну держи спекулянтов!
-Лера, быстро беги на улицу. Я разберусь. – Подтолкнул её, она послушно поторопилась к выходу. Скрипнула входная дверь. Слава Богу, Лера в безопасности.
Пресловутая Нюра перевалилась через прилавок продуктового отдела, прихватив с собой жуткий нож и направилась ко мне, приговаривая:
-Что ж ты, сынок, про колбасу-то забыл? Тётя сидела-сидела, ждала покупателя. А ты так с ней нехорошо. Сейчас будем резать. – методично проговорила она и всей своей массой бросилась на меня. Я с размаха ударил ей ногой в грудь. Уродливая продавщица только крякнула, затем издала нечеловеческий рык и с новой силой бросилась в атаку. Я резко отскочил в сторону, и она врезалась в стойку с кассой, опрокинув её. Кассирша заверещала, в ту же секунду её придавило стойкой. Раздался звук лопающегося воздушного шарика. Я побежал. В воздухе летали бумажки – рассыпавшиеся денежные купюры. Обратил внимание, что они советского образца.
Мне во что бы то ни стало нужно свое собственное оружие. Если Оно вздумало играть со мной, я дам Ему бой. Пожалуйста!
Хватаю с прилавка свои товары. Продавец кряхтит:
-Чек забыли предъявить, юноша. Нарушаем. – Он обернулся огромной собакой. – Скоро в магазине появится новый товар.
Перепрыгивает через прилавок. Я без раздумий наношу уродливому животному удар ножом и понимаю, что он пришелся мимо. Времени на размышления не было, и я что есть сил бросился к выходу. В продуктовом отделе адская продавщица изображала ритуальный танец над ошметками кассирши, постепенно отрезая от себя куски мяса и выкрикивая нечленораздельные звуки. Стеллажи начали падать, преграждая мне путь к свободе. Пес-продавец гнался за мной. Одним махом я перепрыгнул через упавший стеллаж с одеждой. Вот он, выход. В золотой клетке сидела ворона, долбилась о прутья и громко каркала. С обратной стороны на входную дверь был приклеен календарь. Я пнул дверь ногой и пулей вылетел из магазина.
…

Улица залита ярким светом. Двери «Универсама» захлопнулись, будто их резко засосало внутрь. Воцарилась тишина, которую разорвал нежный голос Леры:
-Максим, с тобой всё в порядке? Что это было?
-Не знаю. Но теперь я чувствую, что мы в состоянии дать отпор. Пошли переодеваться.
Мы вернулись к машине. «Тройка» как-то поникла всем внешним видом: бедняжку лишили топлива. Я вспомнил, что забыл её закрыть перед тем, как мы ушли. Лера уселась на заднее сиденье и начала переодеваться. Я, как галантный мужчина, покорно отвернулся и стал разглядывать улицу, хотя, признаюсь, желание обернуться было очень велико. Очень уж она красива.
Улица ничуть не изменилась: редкие люди на тротуара. пыль, знойное солнце, «ЛАЗ». Меня начала смущать одна деталь: как только я не посмотрю, всегда на глаза попадается этот автобус. Решил за ним понаблюдать. Вот на остановке выходят люди и опять мгновенно исчезают в летней дымке. Вот автобус неспешно едет по дороге и заворачивает за угол. Тишина. Через несколько секунд раздается знакомый рёв мотора, и из-за противоположного угла выруливает тот же самый – голубой и пузатый – «ЛАЗ». Такое количество странных и нелогичных событий, вызывающих ужас у нормального человека и радость у шизофреника, не может не сказаться на психике. Я уже перестал различать, где реальность, а где вымысел, где явь, а где сон, где прошлое – а где настоящее.
Мой автобус изменился на третьем круге: из голубого превратился в ржавый, вместо фар зияли черные впадины. Он припарковался, как обычно, на остановке, внезапно раздался хлопок, и он заглох. Я стоял на до боли знакомой площади перед ДК.
-Лера. Ударь меня.
Ударь же!
Крепкая пощечина вернула меня обратно, в реальный мир. Лера уж переоделась и испуганно смотрела на меня.
-Что случилось?
-Кажется, я начинаю что-то понимать. Вникать в правила игры. – Задумчиво произнес я. – Мы играем с Ним в салочки, только Оно не дает до себя дотронуться. Каждый шаг известен, мы же ступаем в неизвестность. Игра была бы равной, если бы не одно но: наши с тобой видения. Их не существует. Кроме того, я заметил еще одну хитрую закономерность: ни разу Оно не атаковало нас обоих. Мы были разделены мыслями либо расстоянием.
Лера слушала и молчала. Думала, как мне показалось.
-Как только мы уходим в себя, наши воспоминания и мысли начинают работать против нас. Мы видим кошмары, переживаем худшие моменты жизни, испытываем подлинный ужас. Мы там не вместе. Вместе Оно не осмеливается на нас нападать. Или не Оно, а Она? Отвечай! – Мой голос превратился в гром, раскатившийся по всему этому несчастному городу. – Что тебе нужно от нас?!
Лера продолжала молчать, хотя я видел, что она уловила мою мысль. Мне стало очень приятно оттого, что с ее лица ушел страх, появилась же решительность. Решительность во что бы то ни стало разрушить проклятые оковы и вырваться на свободу. Спасти новую жизнь. Нашу новую жизнь.
-Помнишь, я выбросил на дороге ту квитанцию? Вот она, никуда не делась, цела-целёхонька. Это наша шпаргалка, ниточка. Только эти бредовые стишки, что моя обезумевшая на том свете тетушка крапает нам, надеясь загнать нас в могилу, не имеют никакого смысла. – Я достал ручку и зачеркнул двустишие. Зачеркнул ещё раз и написал рядом: «Что тебе нужно?». Свернул квитанцию и положил в карман. Что же, подождем, узнаем, с кем имеем дело.
…
-Я думаю, надо раздобыть бензин. Без него наша скорость передвижения катастрофически мала.
-Да, ты права. Но я не помню, где…Я же совсем маленький был. А знаешь, что? – В голову пришла идея. – Может, стоит угнать другой автомобиль?
-Всё равно непонятно, кому они все тут принадлежат. – Хмыкнула моя спутница. – Раз твоя тётя диктует нам свои правила игры, почему бы и нам не диктовать свои? Пошли. – Её решительность грела мне душу. С такой я на край света пойду.
Вариантов у нас было немного, а точнее говоря, всего один: оприходовать ржавенький «Запорожец», что стоял возле жилого дома. Он порядком успел намозолить мне глаза.
-Умеешь вскрывать автомобильные замки?
-Нет, я же автомеханик, а не угонщик. Мы поступим проще. – Я вытащил из угла здания первый попавшийся булыжник (благо здания рассыпались как песочное печенье) и запустил им в стекло водительской двери. Успешно – стекло со звоном разбилось. Я засунул внутрь руку, откинул щеколду замка и открыл дверь. Уселся, открыл все двери, Лера села рядом справа.
-Мы ведь вернемся за моей машиной?...
-Обязательно, любимая. – Я поцеловал её вновь. Я бы делал это всегда и без перерыва. –Расправимся с напастью и вернемся. Клетино – не такой уж и плохой город, и люди в нем всегда были добрые. Просто что-то произошло здесь.
-Хорошо, Максим…
Немного поколдовав с проводами под приборной панелью, я включил зажигание. Замкнул два нужных провода. Мы тронулись и поехали. Интересно, бак полон. А я, занимаясь угоном, даже и не подумал, что в этом корыте тоже может не быть бензина – одному Богу известно, сколько времени ржавый «Запор» простоял припаркованным на тротуаре возле старого дома. Может быть, это подарок города? Добрая воля?
Солнце светило ярко. Ярче, чем вчера, я был уверен. Внезапно его свет усилился, как и тогда, на кладбище. Своеобразный сигнал, что та сторона на связи. Она ответила. Я притормозил, достал из кармана квитанцию. Развернул. Прежних стихов я не увидел, равно как и своего вопроса. На обратной стороне квитанции было написано лишь одно, длинное и трудновыговариваемое слово.

«Психоневродиспансер.»

Что-то хрустнуло под ногами. Я собралась с силами и оторвалась от плеча Макса. Мы стояли в парадной. Справа располагалась пустая раздевалка, стройные ряды вешалок напомнили мне ряды крестов на могилах. Боже, отец…! Я только что видела его. Клякса на стене снаружи расплылась, в один миг превратилась в морщинистое лицо. Лицо моего отца. Вместо глаз были две огромные вращающиеся дыры, он просверливал меня взглядом насквозь и шевелил черным ртом. Как мне страшно, как мне страшно…
Макс отпустил меня, взял за руку и пошел вдоль по коридору. Я поспешила за ним, стараясь как можно крепче держаться за него. Попали в вестибюль. На полу валялись шприцы, какие-то доски, бумаги – следы пребывания наркоманов. Они даже костры здесь разводили. Кострище на полу показалось мне черной дырой, сквозь которую можно провалиться в бездну. Я отвела оттуда взгляд. В воздухе пахло, как ни странно, котлетами: в поисках источника я начала озираться и заметила в конце вестибюля табличку с надписью «Столовая». Я так голодна. Макс в этот же момент уловил запах. Мы¸ будто сговорившись, направились туда, влекомые запахом еды и детства, таким уютным и домашним запахом. Чем ближе мы подходили к двери столовой, тем резче становился запах; внезапно он переменился. В воздухе запахло гнилым мясом. Я поморщилась. На табличке было черной краской выведено слово «Добро пожаловать». Чернила растеклись, собрались воедино снова и образовали слово «Прости». Затаив дыхание, я перевела взгляд на Макса. Он, как зомбированный, смотрел в конец коридора слева от нас.
-Макс!!! – Возопила я. –Помоги!
Он очухался, посмотрел на меня, открыл рот, но сказать ничего не успел. Мой крик разнесся эхом по корпусу и как минимум четырежды повторился. После того, как утихло последнее «Ги…!», мы услышали ответ. Утробный стон, доносившийся со второго этажа, пронзил пространство. Тишина. Стон превратился в сдавленный крик и многократно размножился, заполонив всё вокруг. Из стен начали сочиться чернила, светильники на потолке слегка покачивались, потом на секунду вспыхнули светом; раздался треск, и они погасли. Стихло. Чернила исчезли.
-Лера! Не бойся. Помни, все, что ты видишь, неправда. Когда мы вместе, нам ничто не сможет навредить. Я сейчас видел многобожаемую тетушку в конце коридора. – Он ухмыльнулся. И я уверен, что сейчас, когда достану из кармана наш артефакт, там появится новая запись. – Он полез за квитанцией. Развернул её, прочитал, показал мне. Каб. 412, - тихо произнесла я. - Кабинет?
-Да. Отрезал Макс. Вытащил из кармана ручку и, облокотившись на стену, неровно нацарапал: «Жди.» Сложил бумажку и запихал в карман.
-Она жаждет встречи. Чем же мы так ей не угодили?
-Меня не интересуют её мотивы. Мне непонятно само существование этого жалкого огрызка личности моей тети. – Произнес Макс. Она была необыкновенно доброй души женщиной.
В воздухе витала пыль; гнилой запах исчез, сменившись привычным тленом заброшенного дома. Под ногами по-прежнему хрустели осколки и шприцы. И еще что-то. Страх. На полу было черное пятно. Вдруг оно исчезло, и прямо под моими ногами вырос огромный ветвистый щупалец. Я отпрянула назад и завизжала. Щупалец в поисках моей ноги беспорядочно, непонятными резкими движениями изламывался, пытаясь дотянуться до цели. Думай, Валерия, думай! Что с тобой происходит? Макс не видит того, что видишь ты, это лишь уловка. Ты не можешь…Что не можешь? Мысль-стрела. Точно! Нельзя смотреть на черный цвет. Луч яркого света пронзил тишину – я включила фонарь, до той поры бесполезно болтавшийся на запястье. Щупалец издал очередной трескучий звук, хрюкнул напоследок и распался на пепел, густо усеявший проломленный в некоторых местах пол. Я сумела побороть свой страх. Сможет ли Максим?
Пока я сражалась с темнотой, Макс исследовал помещения неподалеку. Я пришла в себя и обнаружила себя держащей его за руку; он же, приоткрыв ближайшую дверь, смотрел внутрь.
-Тут была регистратура. Ничего интересного.
В конце коридора располагалась лестничная клетка. Он была выстроена необычным образом – не поперек, а по направлению коридора, так, что мы могли видеть все пролеты сразу.
-Кабинет 412. Наверное, это её личный кабинет. – Произнес Макс. -Значит, нам на четвертый этаж.
Держась за руки, мы двинулись по направлении к лестнице. Я услышала интересный звук – будто по ступеням быстро спускается человек в тапочках. Глухо, но отчетливо.
-Макс, ты тоже это слышишь?
Он понял меня с полуслова и тихо кивнул. Мы стояли и прислушивались, пытаясь понять источник шагов. Через несколько секунд на лестничной клетке появилась девочка. На вид – не больше шести лет. Она увидела нас, и её рот растянулся в неестественно широкой улыбке. Она с визгом бросилась ко мне и, улыбаясь во всё лицо, схватила меня за руку.
-Тётенька, тётенька! Помоги моей мамочке, пожалуйста. Её придавило шкафом, я не знаю, что делать. Пожалуйста! – Девочка завизжала, во рту появился оскал, а из глаз потекли черные слезы. Не знаю, что на меня накатило, но мне внезапно стало жалко ребенка. Я расслабилась; девочка потащила меня за собой. Тут же я ощутила крепкую хватку Макса, который вцепился в меня обеими руками.
-Нет, Лера, нет! Нельзя! – Орал он. – Это не ребенок, посмотри на неё!
-Макс, прекрати. Ты что, не видишь, у девочки беда. Надо помочь её матери. И отпусти ты меня наконец! – Я выдернула руку. –Отпусти! – Крик. Он попытался схватить меня, но я ударила его так, что он покатился назад и упал, ударившись головой об пол. По корпусу раскатился звон.
-Пойдем, тётя. Тут совсем рядом. – Тащила меня за руку девочка с улыбкой до краев лица.
-Как тебя зовут, девочка?
-Я не помню. Мамочка забыла меня назвать, когда я родилась. – Она харкнула чернилами. – Но она меня очень сильно любит.
-Что ты здесь делаешь?
-Я лечусь тут! Мамочка сказала, что смерть – не диагноз.
Мы в один миг взлетели по лестнице на второй этаж. Он был настолько чист и опрятен, что я подумала, диспансер вовсе и не заброшен. Голос ребёнка прервал мои мысли.
-Тётя, вот этот кабинет! – Звенел голос. –Мамочка будет очень благодарна.
Мелькнула табличка «212», и мы оказались в просторной комнате. Улыбка девочки превратилась в жуткую гримасу, глаза провалились.
-Мамочка!
Стены окрасились черным. Я очнулась. Вспомнила про фонарь. Он все еще на запястье! Резко включила, девочка истошно завопила и попятилась в угол. Круг света выхватывал из кромешной темноты очертания комнаты: я заметила, что за рабочим столом валяется опрокинутый шкаф. Внезапно он подлетел к потолку, сшиб люстру и разлетелся на сотни фрагментов. Я услышала хруст собирающихся костей и увидела, как из-за стола поднимается фигура женщины. Фонарь погас; руку охватил холод. Тварь схватила меня и раздавила фонарь, жуткая боль пронзила запястье.
-Мамочка, она твоя!
В этот момент я поняла, что столкнулась с чем-то большим, чем просто галлюцинацией. Эти создания вполне реальны и угрожают моей жизни. Кроме того, страшно подумать, что случится со мной после смерти от этих ужасающих чудовищ. «Смерть – не диагноз».
Надо спасаться. Я бросилась к выходу, который светился в темноте узенькой полоской.
-Куда же ты? Тебе нужна операция, милочка. В тебе слишком много жизни – надо удалить лишнюю. – Перед моим лицом возникла окровавленная переломанная морда то ли женщины, то ли трупа, по которому проехались катком. – Иди сюда, я и инструменты прихватила. – Вместо рук у неё росли огромные скальпели.
Выход совсем рядом. «Не смей! Мамочка, держи! Я хочу кушать!» - орала безумная девочка-призрак. Я толкнула полосу света, она разрослась, будто Большой Взрыв, темнота растворилась, мать и дочь из преисподней неистово захрипели и впитались в стены.
Мое сознание было абсолютно пьяным. Я шаталась от стены к стене, еле передвигаясь по коридору. Стены местами чернели, на них вырисовывались силуэты женщины, девочки, скальпелей и хирургических пил.
-Откуда в психушке, мать твою, хирургия!? – Я сама не услышала своего вопля. Как впоследствии оказалось, именно вопль меня и спас. Силуэты на стенах подернулись и исчезли. Я рухнула на пол. Картинка перед глазами плыла. Надо мной появился силуэт. Я было шарахнулась и закричала; силуэт зажал мне рот, наклонился и нежно поцеловал в лоб.
-Держи удар, милая. Мы победим.
Это был Макс. Шея в крови, капелька упала мне на грудь.
-Я люблю тебя.

…