Фонарь и стекло

Приехав, мы быстро выбрались из лодки и наконец-то ступили на песчаный берег острова. Колян сопроводил этот момент нашего путешествия потоком пошловатых острот, я тактично засмеялся, Аня почему-то обиделась.

Впрочем, настроение и так было прекрасное. Мы с Коляном поставили палатки, Шепталов сбегал за дровами на соседнюю поляну, покрытую белым слоем засохшего ила. Пришел Витя на подгибающихся ногах, таща на себе груду хвороста и крупное полено, чудом не выпавшее из щуплых рук Шепталова.

Витька Шепталов был нашим "ботаником", жил с родителями, работал вроде бы дизайнером, или программистом, в общем, мог бы вообще не работать. Своими навыками он, однако, очень гордился, но в физической силе природа ему отказала, как и в элементарном везении, поэтому мы не удивились, когда Шепталов порезался об осколок стекла, затерявшийся в песке.

Анька чуть не закричала при виде крови и начала что-то причитать насчет бинтов и инфекций. Я вытащил из рюкзака предусмотрительно вложенную туда аптечку, однако помогла она не сильно - таблетки от головной боли, пилюли для желудка и почти пустая баночка йода.

Кое-как, с помощью Анькиных бинтов, мы перевязали ногу "раненому" и вернулись к костру, где уже закипал поставленный Коляном котелок.

 

Это меня немного удивило. Я не видел, как Колян ставил котелок, и как он набирал воду... Блин, да и котелка он с собой не брал!

Нет, стоп. Котелок он с собой брал, и за водой ходил...

 

Вспомнив, я потянулся к своему рюкзаку, об который облокотился раненый Витя, и вдруг понял, что мне показалось странным.

 

Когда мы заматывали ногу Шепталова, его порез уже зарос.

Вернее, заросла половина пореза. Там был шрам, заживший рубец.

 

Эта догадка не сильно меня удивила, но соль я так и не достал, и гречку пришлось солить уже в тарелках.

 

***

 

 

Когда на острове стемнело и из-за горизонта выглянула полная луна, Колян достал бутылку водки и демонстративно откупорил её в свете костра.

- Мы что сюда, бухать приехали? - Аня сразу же взбунтовалась, однако было видно, что за компанию и она не против.

- Я бы не отказался... - отозвался Витька, отсиживающийся в палатке.

- Вот! Ещё одно адекватное мнение! - высказался я.

Надо сказать, тогда мы уже распили с Коляном бутылку пива, остальные в компании были абсолютно трезвы.

 

Однако через пару минут дело пошло. Скоро около костра раздавался громкий смех, и иногда что-то выкрикивал Витька. Я предположил, что и без своего пореза он бы сейчас домой не добрался.

Я тут же высказал свое предположение. Коля Громко заржал, а Шептунов почему-то разозлился и демонстративно обиделся.

- Да ладно тебе, Шептун, ну это чисто в шутку... - пытались мы его развеселить.

Неожиданно Витька привстал и злобно уставился на меня, но тут же покачнулся и чуть не упал в костёр.

Аня, удержвшая его, весело засмеялась, и все продолжилось в том же духе. Я понимал, что кое-кто отрубится уже сейчас. Из всей компании я был самый трезвый.

 

Тут мне захотелось по малой нужде, я по-быстрому скрылся в кустах, но ощутил, что писать на глазах у пьяной компании будет неприятно, и ушел ещё дальше, на поляну.

Джинсы покрылись белым сгнившим илом, трещали сучья, а я стремился к кустам. Желание стало нестерпимым.

 

****

 

Отлив, я возвратился к костру. Витька уже лежал, высунув ноги из палатки, Аня одиноко сидела у костра. Коляна нигде не было.

- Где Коля? Куда свалил?

Аня ответила не сразу и невнятно, с усилием выговаривая заковыристую фразу:

- Кколян? Ушел твой колян, за тобой пошел. А ты че так ддолго? Ты куда ваще ходил?

Тут меня второй раз прошибла странная мысль, но я решил опять её подавить. Как раз мне встретились следы Колиных кроссовок. Слегка пошатываясь, я побрел за ним.

 

***

 

Встретил я Коляна за километр, наверно, от того места. Он держался за фонарный столб, закрыл глаза и приговаривал:

- Мама... Мама родная...

Потом он попытался припеть, но запутался в буквах, открыла глаза и вытаращился на меня:

- Ты что тут делаешь? А ну вали обратно.

Ни тени несвязности в его словах не было, поистине дикторская речь, и это после двух распитых бутылок... Я решил не акцентировать на этом внимание, подошел к Коляну и попытался отдернуть его от фонарного столба.

- Тихо... Держи. Он меня тянет, видишь...

 

Тут я остолбенел, простит за каламбур, и злая мысль снова заползла ко мне в мозг, и я понял, сопоставил все данные.

Откуда на острове фонарный столб?

 

Сейчас мне кажется, что я больше удивился Коляну, чем самому столбу.

 

Столб была из железобетона, в некоторых местах пробит, в одном была огромная дыра, внутри столба валялись окурки, упаковки от жвачек и использованные флешки.

Я глянул вверх - и увидел, что фонарь светится. Вернее, не фонарь, а эти.. ну... кар... изоляторы, во! Изоляторы светились, а от верхушки столба отходили провода. Они висели в воздухе и заканчивались там же.

Колян так и стоял, прилипший к бетону, а я шагнул вперёд. Если бы я знал, как это шаг изменит мою жизнь... нет, скорее сменит.

Сейчас я понимаю, наверное, что я уже знал, что меня ждёт. И все равно шагнул, блин.

 

 

Впереди была такой же остров, но чуть светлее, и его песчаную гладь, прерываемую иногда одряхлевшими кустиками, освещали две луны, сияющие на сиреневом небосклоне.

 

***

 

На утро я проснулся с жуткой головной болью. Вспомнил все почти сразу, не считая того, как мы шли к фонарному столбу... Стоп. Столб, Колян, он отошел, стоял с двумя бутылками пива.

Одну он вылил под столб, а вторую мы с ним, кажется, распили.

 

Я встал с растрескавшегося асфальта и пошел по дороге. Она освещалась такими же, как мой, фонарями, но чуть пониже. Подойдя ближе, я убедился - светят действительно только изоляторы.

Весь остров был, видимо, застроен этими дорогами. Потом мне объяснили, что впоследствии здесь построят и здания, и транспорт пойдёт, будет новый городок Зелёненький. А пока здесь только фонари и дороги.

 

Я думаю, не надо подробно объяснять, куда я попал, тем более, что фраза профессора, объяснявшего мне устройство мира, говорит сама за себя. Я спросил у профессора, зачем заранее строить дороги и ставить фонари. На что он ответил:

"А что тут? Все равно все пока бесплатно."

 

***

 

Я прожил на острове четыре месяца. Вернее, не на острове, а в этом странном мирке, но я привык называть его островом. Иначе и не назовешь.

Сон? Нет. Параллельная реальность? Тоже нет, хотя могло бы быть. Глюк? Шизофрения? Возможно, но не всё ли равно?

 

Работал я в своей новой квартире в элегантной пятиэтажке на берегу Волги. Застройка здесь была крайне плотная, однако очень гармоничная, архитектор был явно со вкусом. Местный город чем-то неуловимо напоминал мне одну игру про наемных убийц. Однажды я сказал об этом профессору, и он растерялся, а потом, кажется, обиделся.

 

Работал я, кстати, программистом, как и на материке. Здешний язык был чем-то похож на паскаль и бэйсик, местные называли его беспеком. Я писал для какой-то крупной фирмы, как я понял, которая противодействовала другой большой фирме, местному аналогу разработчиков "окошек".

Именно противодействовала, заметьте, не боролась и не противостояла. В этом мире все совсем по-другому, хотя многое и схоже.

Надо сказать, что наше фирма территорировала в Прибалтике, а конурент - в Южной Америке. Почти города-государства, надо же.

 

С профессором Брендшпилем мы познакомились сразу после высадку с острова. Он оказался интересным и веселым человеком.

Он объяснил мне, как я попал сюда, но я, с вашего позволения, об этом умолчу. Самому тошно при одно упоминании...

Профессор Брендшпиль не стал сразу разъяснять особенности мира, а устроил на работу и посоветовал жильё. Жилье здесь было бесплатное.

Профессору было 120 лет, но выглядел он на 50-55, не больше. Ещё одно отличие нашего мира.

 

Тогда, в теплом кабинете на берегу Волжского озера, сидя в мягком диване из австралийской ели, он и рассказал мне всю правду.

Я тогда жил на острове уже пять лет, однако до сих пор не могу до конца смириться.

Остров - односторонний портал. Реальность находится в положении один-ноль. Раньше она была ноль-ноль и один соответственно.

Когда я попал на остров, положение реальности изменилось. Это как уравнение с двумя неизвестными, когда одно значение обнуляет другое.

Я спросил: можно ли мне выбраться отсюда?

И он ответил:

- Теоретически, можно. Понимаешь, когда ты попал сюда, друг Колян сработал как передатчик, а Витька - как донор. Кстати, Витька и в этой реальности есть - он в башне в центре города живет, если хочешь, заскочи.

Таким образом, в общем, сейчас активна только та реальность, в которой ты живешь. Та, другая вселенная остановлена, в ней нет времени, относительно нас, конечно.

- Но... нельзя как-то изменить физические законы... вы можете... преренесстии... - слова выходили с трудом.

 

- Конечно, можно. Ты же изучал нашу физику, здесь физические законы менять можно. С большими энергозатратами, конечно.

 

Я знал, что так возможно. После выхода из реальности передатчик умрет, от электроудара, миллион вольт... А донор исчезнет через несколько секунд или дней, любой вариант, от заражения крови до банального перелома, но все равно сдохнет, черт...

Нужно всего несколько гигаджоулей, для этого мира это не проблема, они оперирует материей как хотят, вот, недаром луну вторую запустили, летает, освещает... Да будь она проклята, эта луна! Будь вы все прокляты! Будьте вы все прокляты, и ваше гребаное зеркало!

 

Я встал и вышел из кабинета. Такси доставило меня к дому, а оттуда - на остров.

 

Я слегка выпил, для храбрости, и в глазах немного двоилось. Я увидел зеркало - вместо одного из столбов. Под зеркалом был узор из печатных плат, это я тоже знал, энергоотражатель, штатно работает с хрен знает какого года. На земле давно бы разбили.

 

Я посмотрел в зеркало и увидел себя. Нет, двух себя.

 

Вернулся я поздно, уже бушевал местный промозглый ветер - один из некоторых небольших минусов этого мира. Профессору я сказал, что передумал, извинился, пошел домой. Там налил чая с шиповников, погладил местного кота и уселся за работу - надо было написать простенький сортировщик массивов.

 

Работа пошла своим чередом.

 

Внезапно в глазах потемнело, и я понял, что это темнота вокруг. Тьма на острове. Ночь сейчас ведь.

 

 

Рядом, в двух шагах, стоял Колян, взепившись пальцами в столб. Как я и думал, он был мертв. Миллион вольт - не шутки.

Волосы его были почти начисто сожжены, ногти обгорели, одежда - легкая ветровка и штаны - расплавилась и дымила ядовитой копотью.

 

Я отвернулся, чтобы столб пропал. Дождавшись, я неторопливо пошёл к костру, уже зная, что я там увижу.

У костра сидела Анька и жарила котлету на длинной согнутой палочке. Заметив мое появление, она бросила быстрый взгляд и снова уставилась на языки горячего пламени. Котлета уже заметно обуглилась, но Анька не обращала на это внимания.

 

Одна из палаток была пуста, из другой высовывались чьи-то ноги.

Витька был мертв, это было очевидно, но я все равно проверил пульс. Одна ступня была замотана, под ней засыхала лужа крови.

 

Я опять вышел к костру и подошел к Аньке. Она опять бросила быстрый взгляд и отвернулась. Я уже знал, как все закончится, но все равно решил подождать. Опять эта привычка...

- Ну че, Анька, как тебе... тут?

- Да так, ничего. А ты что спрашиваешь?

- Да нет, ничего.

- Скучно тут. Пустынно... Одиноко как-то... - она засмеялась и снова уставилась в костёр.

Через пять минут она встала, отодвинула тело Витьки в сторону и улеглась спать.

Вообще, меня всегда удивляла эта особенность переходов, тем более, что тогда я видел это вживую первый раз.

 

С утра мы собрались и вызвали лодку. Трупы Коляна и Витька остались лежать на песке, их никто не заметил.

Я сидел рядом с Аней. Мы протянули руки за борт и ловили холодные брызги.

 

Прибыв, я поймал первую маршрутку и укатил домой.

 

Дома я просидел четыре дня, почти не выходя, поставив перед собой кружку с чаем и давясь китайской лапшой. Я читал новости, статьи в эниклопедии, форумы, записи в соцсетях. Этот эффект я тоже изучал, хотя и более поверхностно. Маниакальная жажда информации, и какое-то длинное, заумное слово на их аналоге латыни.

 

На четвёртый день зазвонил телефон. Я дочитал какой-то пост и ответил, едва успев до отбоя.

Ответила Аня, что меня сильно удивило.

- Привет, эмм... слушай, тут такое дело...

- Ну? Говори, что нужно?

- Слушай, ну... Ладно, я попозже...

- Нет, говори сейчас, пожалуйста. Мне уже интересно, - я наигранно рассмеялся.

- Ну, в общем, слушай. Только ты сразу не перебивай, а дослушай до конца. Может, я покажусь сумасшедшей... Ладно, давай... В общем, я все не могу забыть, ну в тот раз, на острове. Помнишь, там Витька, и Колян, этот.

В общем, мне кажется, с ним что-то не так. Я не могу забыть, тогда ты ушел в кусты, а потом Витька...

Не знаю, может, это просто догадки, но со мной что-то не так. Я будто... замыкаюсь в себе, стою, смотрю в стену. Вчера вот кофе... кофе варила, и оно... убежало, в общем, и полплиты залило, а я сидела на стуле, и полчаса сидела, смотрела, как кофе течет, кипит, и ноль эмоций, понимаешь, я игнорировала все, понимаешь...

Я сидел с каменным лицом и уже не слышал, что она говорит. Я вспоминал параграф из учебника, и перебирал каждую фразу из него, и повторял его по несколько раз.

Я хотел бросить трубку, но оттуда раздался крик:

- Нееет! Не бросай, пожалуйста! Дослушай меня... Я сейчас порезалась, и смотрела на руку, кровь текла, а я смотрела... Что делать, что делать? А? Ответь!

Я бросил трубку и побежал, одев легкую куртку.

 

****

 

Я едва успел нанять лодку, сел и попросил добраться побыстрее. Водила косо посмотрел, но ничего не сказал.

Выбрыгнув из судна, я бегом побежал в поле засохшего белого ила.

И тут зазвонил телефон, мобильный. Звонила Аня, как ни странно.

- Алло, привет. - Её голос звучал как-то отстраненно, необычно.

- Да, привет, Ань. Что случилось? - я остановился, восстанавливая дыхание.

- Привет. Слушай, сразу скажу, не психуй. Я сейчас стою на подоннике... в своей квартире, в общем... я сейчас прыгну. Извини. Прощай.

- ЧТО? НЕ ПРЫГАЙ, СЛЫШИШЬ! Не прыгай! Ради меня, не прыгай! - на меня с опасением посмотрели со стороны соседних костров.

- Я считаю до трех, и я прыгну. Один...

- Нет!

- Два...

Я в два шага преодолел дистанцию до столба, слегка коснулся его рукой и прыгнул в темноту.

 

****

 

На выходе меня сразу ждали профессор Брендшпиль и трое его молодых студентов. Профессор задал мне только один вопрос:

- Ну как?

- Да нормально все... Я пойду, ладно.

И я побежал по острову к кабинке транспортника.

 

Домой я добрался почти утром. Вставало солнце, и тонко пели большеносые древесные птицы. Я открыл дверь и вдохнул уже знакомый запах родной квартиры. Не совсем родной, но всё равно...

 

Почесав местного кота, я открыл компьютер и написал в соцсеть о своем возвращении.

 

А Аньку я помню до сих пор. Я помню её крик перед возвращением. Я помню последние цифры на телефоне перед переходом.

 

На телефоне до сих пор стоит то время разговора. Я знаю, что оно никогда не изменится. Никогда..

 

(C) Andrey Mironenko